История одной жизни   начало   Баба Катя Она была старшим ребенком в семье, а старших не учили - в ее обязанности входило ухаживать за другими детьми. Была такая традиция в крестьянских, да и в купеческих семьях в начале века. Сама семья считалась культурной по тем временам - по крайней мере, для выходцев из крепостных 4 класса приходской школы (у всех, кроме самой бабы Кати) - очень неплохо. Насколько я могу вообразить представления тех лет, она была идеальной женщиной. Ласковая, сильная, работящая, рукодельница и, как говорил дедушка, "очень понимающая". (Сохранилась одна ее фотография, где ей уже года 24.) Она у меня была славёна, первая красавица в округе. Почему-то дед не рассказывал, как выбирали самую красивую женщину. Знаю только, что по обычаю славёну возили и показывали по всем деревням. (Знаете, кстати, чем село отличалось от деревни? - В селе была церковь.) Любила наша Катюша одного офицера. Были помолвлены. Ехал он как раз на свадьбу и - бог его знает, что произошло, но только до места не добрался, утонул в реке. С горя, очень по-русски, вышла за первого попавшегося - сватались-то все подряд… Родила дочь, муж оказался пьяницей. Ушла с ребенком. Жила в городе, пришлось нелегко. Ей помогал двоюродный брат Федор. Семью Федора раскулачили - отобрали все подчистую, в Сибирь же не отправили - потому что были они не кулаки, а середняки. Те заново построились, работали от зари до зари, поднялись на ноги, стали снова середняками, вот тут их - по второму разу. Дед мой гордый. Всегда как-то выделялся (я потом о нем больше расскажу). Убежал от колхоза в город. Работал столяром, каменщиком. Считался образованным - 3 класса закончил. Когда жил еще в деревне, писал всей улице письма и челобитные. Парень был видный, веселый, да еще балалаечник, бабки сказывали, что в молодости девки по нему сохли, но только любил он мою бабу Катю - свою двоюродную сестру-красавицу. Так и взял ее с чужим ребенком. Она родила еще двоих - мою маму в тридцать девятом и мальчика в сорок первом. Сына дед очень хотел, и любил его до беспамяти. Обращался к нему не иначе как "мой милый сын"… Жили в деревянном доме - дедушка сам срубил, он же был плотник. На войну дед не попал. У него была бронь - отправлял эшелоны на железной дороге. Работали 14 часов в сутки. Получали железнодорожники паек, сколько-то граммов хлеба в день. Ну конечно, ходили вечно голодные. Здесь время рассказать историю, которую старик вспоминает каждый раз, как начинает про войну. Поспорили мужики в смене, сколько может один человек съесть за раз. Главный заводила утверждал, что за один присест съест какое-то дикое количество порций (им выдавали на обед). Он давился и съел кашу всей бригады в тот раз, а к вечеру уже умер - от заворота кишок. У моего деда трое детей в семье: 6 лет, 3 года и годовалый. Старшая, Валя, конечно, была в няньках, а бабушка моя Катя, то есть их мама, днем занималась хозяйством. По ночам пряла козью и овечью шерсть и вязала из нее краги. Это такие рукавицы с вывязанным большим и указательным пальцем - чтоб стрелять, и раструбами почти до локтя, причем натягивались они поверх рукавов шинели. Баба Катя еще и вышивала их, мама говорит, красота была неописуемая. Но ребенку-то все кажется волшебным, тем более - делала любимая мамочка, наверное, был там какой-нибудь простенький рисунок… Офицеры, которые приезжали в тыл за пополнением или лечились в местном госпитале, были самыми богатыми людьми - им давали паек. За краги бабушка выручала много денег - то полбуханки хлеба, то банку тушенки. Еще моя мама с другими ребятишками ходила за окраину - собирать лебеду и крапиву для супа, в городе как у тех северных корейцев было все выщипано. Да, варили они щёлок из древесного пепла, что выгребали из печки, - такое жидкое мыло. Стирать чтобы, не есть, конечно. Детки-то всегда ждали, когда мать довяжет краги - военные знали, что тут маленькие, и приходили часто с сахаром. У мамы моей это одно их самых ярких воспоминаний - как солдат из кармана шинели достает кусочек сахара, отряхивает от сора, и протягивает с улыбкой. Сахар тоже был только у офицеров, и некоторые малыши с улицы, которые родились перед самой войной, его вкуса даже не знали. А маме повезло. - Что такое счастье. Они, дети войны, и сейчас не могут унести на помойку черствый хлеб, аккуратно штопают злосчастные носки и - я часто замечала не только за своей мамой - любят кусковой сахар. Бабушка никогда не жаловалась, это уже в больнице выяснилось, что у нее были страшные боли в желудке. Увезли, когда потеряла сознание, и сразу - на операционный стол. Умерла во время операции. Шел третий год войны. Маме моей было четыре года.   < раньше    дальше >